Нашего полку прибыло

Николай Старшинов

Более несносного человека я еще не видел. Во-первых, он сумел и во мне посеять сомнение:

- В этой луже не может быть даже головастиков, а вы захотели карпов!

Действительно, болотце оказалось очень мелким и грязным; могла ли сюда зайти рыба? Но я стал упорно вдалбливать ему, что именно это и любит карп…

Пока мы с Володей разматывали удочки, он, подстелив плащ, удобно улегся на траве и стал отравлять нам существование:

- Давайте, давайте, насаживайте, забрасывайте. Но, клянусь, в моей ванне ловля была бы куда лучше, чем в этой луже.
- Перестань! Не шуми!
- Ничего! Пиявки присасываются при любом шуме!

И когда я вытащил удочку, чтобы закинуть ее в другое место, на моем крючке оказалась большая черно-бархатная пиявка. Семен ликовал:

- Все идет как по расписанию! Клянусь, если вы вытащите и другую удочку, на крючке будет такая же пиявка. Ну хотя бы они были медицинскими, их можно было бы сдавать в аптеку, а то - самые обыкновенные.

В это время поплавок второй удочки стал покачиваться. Володя замахал руками:

- Тише! Это - карп. Он берет очень осторожно.

Не снижая тона, Семен продолжал:

- Тритон или головастик в лучшем случае!

Поплавок покачался-покачался и замер, Володя заволновался:

- Наверно, стащил червя! - и дернул удочку. На крючке была очередная пиявка.
- Ха-ха! - торжествовал Семен. - В этом водоеме даже тритонов нет!

А время шло. Мы забросили удочки на рассвете, в четыре утра, а сейчас шел уже седьмой час. Время клева трагически истекало.

Солнце ударило по бочажкам болота, и вода в нем заискрилась. Стало неудобно следить за поплавками. А мы все вынимали пиявок. Да и Семен продолжал свое:

- Всех пиявок не выловить! Давайте лучше двинемся в Москву. Сейчас в любом рыбном магазине полно живого карпа. Сложимся по трешке, вот и уха!

Я понял: ему нечего делать, вот он и пристает к нам.

- Слушай, Семен, - сказал я, - накопал бы ты червей, они у нас кончаются.

И зачем я поднял его? Стоило мне сказать:

- Копай у берега, тут сырая, черная земля и должны быть черви, - как он с такой силой принялся переворачивать палкой землю, что она полетела в воду, прямо к нашим поплавкам. Я завопил:

- Сенька, перестань! Ну их к богу, твоих червей!

Тогда он сделал еще лучше: неторопливо снял ботинки и сам полез в воду.

- Куда ты? - закричал я, уже совсем рассвирепев. - Вот, действительно, заставь дурака богу молиться…

Бултыхая своими огромными ножищами по воде и яростно орудуя палкой, он спокойно заявил:

- Из воды мне удобнее рыть, и земля летит на берег.
- Да ты распугаешь всю рыбу!
- А здесь ее нет и не было.

Я подбежал и грубо оттолкнул его. Он еще раз бултыхнул ножищами и вылез на берег, совсем обиженный:

- Вы как хотите, а я завожу мотор и - домой.

Пришлось его упрашивать:

- Ну подожди еще двадцать минут.
- Не могу!
- Ну десять…
- Не хочу!

Тогда мы с Володей заявили:

- Это, в конце концов, не по-товарищески. Мы тебя просим: подожди ещё пятнадцать минут. Ровно в семь мы трогаемся домой. Ведя эти переговоры, мы и не заметили, как мой поплавок стал покачиваться и плавно пошел в сторону.

- Тяни, тяни! - закричал Володя, одновременно со мной бросившись к удочке. Он опередил меня, схватил удилище и сделал подсечку.

Раздался всплеск, и, описав дугу, на зеленую траву шлепнулся карпик - червонное золото.

- Граммов на триста потянет! - выкрикнули мы с Володей.

Но Семен авторитетно заявил, что в нем не будет и двухсот.

Однако он долго подбрасывал на ладони нашу добычу. И, как мне показалось, в глазах его появился блеск… Володя живо закинул свою удочку на то место, где попался карп, и стал бросать туда крошки хлеба. Я тоже закинул удочку поближе к счастливому месту. А Семен все продолжал подбрасывать на своей ладони карпа. Наконец, я не выдержал:

- Перестань мучить рыбу. Положи ее на траву, в тень, полей водой и прикрой травой.

Он выполнил это беспрекословно.

Поплавок Володиной удочки снова закачался, это продолжалось минуту-две. Потом он быстро пошел в сторону. Подсечка. И новый слиток живого золота затрепетал на зеленой траве… Пока мы возились с этим карпом, клюнуло и у меня. Я схватил удилище и резко дернул его кверху, за что и был наказан: показалась моя добыча из воды и плюхнулась обратно.

- Ну кто же так дергает! - закричал на меня Семен. - Так же можно порвать губу не только рыбе, но и себе! У вас хоть есть еще удочки!
- Есть. Но удилища нет. Срежь ореховый прут, да не тот, а вот этот, здесь длинного не нужно.

Семен стал суетливо срезать орешину. Пока он это делал, Володя успел вытащить еще двух карпов, а я - одного.

Семен наладил удочку, попросил Володю насадить червя и заб- бросил. Конечно же, он сразу угодил в осоку. Только испортил червя. Сделал еще попытку забросить. И снова угодил в осоку. Наконец, он попал на чистое место и замер…

У нас кончилось курево.

- Вон народ идет, наверное, на поезд. Пойди попроси хотя бы пару папирос, - сказал мне Володя.
- Нет, уж лучше ты иди.
- Да вот Семен сходит… Семен, сходи-ка!

Склонившись над самой водой, Семен только зашипел:

- Нет уж сами бегите, я вам не мальчик и курить не хочу! И вообще тише - у меня клюет!

Мы с Володей поймали еще по карпу, и вдруг клев совсем прекратился. Мы посидели пять-десять минут, потом насадили покрупней червей и улеглись на плаще. Повалялись на траве, погрелись на солнышке… Только сейчас мы обратили внимание на то, как сладко пахнет кашка!… Как музыкально гудят в траве шмели! Как изысканно свистит где-то в кустах иволга!…

- Эй, где же ваш поплавок? - заорал Семен.

Володя бросился к своей удочке. Червь на ней был сорван. Володя быстро насадил нового большого червя и забросил на прежнее место. Поплавок сразу же стремительно заскользил по поверхности воды в кусты. Володя слегка подсек. Я почувствовал: на его удочку попалось что-то крупное. Походка пойманной рыбы была совсем не похожа на упорный, но спокойный ход карпа. Леска резко полоснула по воде вправо, потом влево. Володя взял ее в руки и стал осторожно тянуть к себе. Вдруг она стала легко поддаваться. Мы замерли: большая черная щука, как загипнотизированная, послушно шла к нам по самой поверхности воды. Она даже помогала Володе тащить себя, чуть-чуть работая хвостом. Рванись она вбок, и все пропало, ведь на леске не было металлического поводка, да и сам крючок был очень мал. Но щука подошла к самому берегу и стала. Володя таинственно, как колдун, стал нагибаться, держа в одной руке леску, а другую занося над головой щуки. Когда его рука дошла до самой воды, он схватил щуку за голову, под жабры и единым махом выкинул на траву. Мы повалились на берег, чтобы не дать ей скатиться в воду.

- Ну, братцы! - опомнившись, сказал Володя. - Нам пора домой. Уже одиннадцать часов, а мне нужно быть в Москве в два. Пока переоденусь, помоюсь…
- Да, надо ехать, - поддержал его я.

А Семен… Семен сидел на берегу болотца, он забросил все три удочки и ждал клева.

- Семен! - крикнул Володя. - Поехали.
- Подождите минут десять, я сейчас…
- Нам пора…
- Ну подождите и, главное, не кричите.
- Нам надо ехать…
- Ну подождите. Я же вас ждал. В конце концов, вы хоть раз в жизни можете поступить по-товарищески?…
- Да причем здесь товарищи?… Просто нам надо на работу.
- Ну и поезжайте, - вдруг зашипел он, - только оставьте меня в покое и не галдите!… Умеет же Володя водить машину. И права у него есть. Вот и катите…

Это было настолько неожиданно, что мы на минуту застыли, раскрыв рты.

- Ты это что, серьезно?
- Да замолчите вы! Конечно серьезно. Поезжайте!…
- А как же ты?… Ведь отсюда до станции километров семь!
- Доберусь!

И мы поняли: уговаривать его бесполезно. Собрали свои пожитки, сели в машину. Объехали вокруг болотца и появились с другой его стороны, как раз напротив Семена. Я помахал ему рукой. Он не отвечал. Он сидел, уткнув глаза в поплавки, и ждал клева…

- Да не маши ему, напрасно! - сказал Володя. - Нашего полку прибыло…

(Альманах "Рыболов-спортсмен" № 48, 1988)